Фаворит богини - Страница 139

139

— Саня, ну хоть ты не тупи! Кем ты собираешься комплектовать «Астеру», «Артемиду», «Афину» и «Афродиту»?! Через полгода суда будут готовы, а где ты на них найдешь экипажи? Надо, как минимум, четыре сотни подготовленных бойцов. А сколько времени уйдет на то, чтоб обучить пополнение? Да и в деле всех проверить необходимо…

Все понятно — Дед на своей волне. Решил облагодетельствовать Русь опытными, закаленными в морских битвах кадрами. И ведь должно сработать — ротация кадров неизбежна. Многие, ушедшие в запас ветераны, научат руссов, как правильно строить боевые суда, как управлять ими, какую стратегию и тактику применять в морском бою. А уж их морские байки не оставят равнодушными ни крестьян, ни князей. Но сказал следующее:

— Дед, это ты тупишь! Как ты себе представляешь купца, который под самым носом халифата, точнее, в самом халифате, завел целую армию иноверцев, и каждый день проводит с ней учения. Да я уже через неделю окажусь в зиндане (от персидского zindân — «тюрьма»).

— Согласен, есть проблема, но решаемая — придется тренировочный лагерь переносить. В пяти километрах от Александрии, к западу по побережью, заканчиваются плодородные земли, и начинается безжизненная каменистая пустыня. Думаю, в пределах сотни километров найдется подходящая бухта, где можно поставить бараки, оборудовать лагерь….

Ближе к полуночи разогнал народ спать, а мы с Дедом стали обсуждать вопросы моей будущей операции. Условные сигналы, шаблоны поведения в различных ситуациях, время выхода на связь, предметы экипировки. По последнему пункту пришлось поспорить, и все-таки Дед убедил меня взять арбалет — мало ли, вдруг не получится подобраться к Роману вплотную. Миниатюрных размеров, почти игрушка, но с десяти метров пробивающий неплохую кольчугу, и до пятидесяти сохраняющий гарантированную убойность. Наконечники болтов решил обработать ядом. Сопровождающих брать не стал. Группа крепких парней могла вызвать агрессию более многочисленных групп, и тогда схватки не избежать, а одиночка даст деру — кто за ним погонится? До ипподрома удалось добраться без приключений, если не считать попытки тормознуть меня тройкой пьяных мастеровых, которые вряд ли вспомнят того, кто и за что их вырубил. Вопреки ожиданиям, с решеткой слива справился легко. Сам путь по подземельям трудным тоже не назвать — если не считать, что идти приходилось в полусогнутом положении (высота тоннеля не превышала полутора метров), и всю дорогу глотать чад от факела. Со особой осторожностью открыл тяжелую дверь в конце тоннеля, но все ровно что-то брякнуло. Факел осветил убогую комнатушку, наполовину заваленную дровами, и старика, еще толком не проснувшегося, но уже с дубинкой в руке.

— Ты кто?! — спросило это чудо, — Как здесь оказался?

— Я дух домашнего очага, проверяю правила противопожарной безопасности. — видя полное непонимание в глазах оппонента, поспешил, пока он не наломал дров, объяснить, — Я от Зои Углеокой, и по ее заданию. А ты должен мне помогать.

— Тогда ты должен назвать мое имя.

Вот зануда.

— Марк Антоний — любовник Клеопатры! Угадал? — брови старика от удивления ушли под челку. Ну, блин, совсем с юмором у товарища проблемы, — Шучу! Антоний твое истинное имя. Можешь опустить уже свою палку, все формальности соблюдены, ты переходишь под мое командование.

Старик опустил дубинку, и с явным облегчением стер выступивший пот со лба.

— Как там Зоя, в безопасности?

— Жива — здорова. Если у меня, с твоей помощью, все получится — увидишь свою племянницу уже завтра.

Далее рассказал Антонию, что я должен сделать, и чем он мне может помочь. Дедок, после некоторой паузы, начал выдавать информацию. Роман квартировал в императорском крыле, и спал, соответственно, в императорских покоях. Камин, по дымоходу которого я мог проникнуть в ближайшее помещение к его спальне, находился в кабинете императора. Я поинтересовался — почему в будуаре, который должен примыкать к спальне, нет камина? Истопник посмотрел на меня, как на ненормального.

— Из какой дыры ты, юноша, выполз? Будуары, чтоб ты знал, примыкают к женским спальням, а к мужским — кабинеты…

И пока я решительно его не прервал, начал читать лекцию по названиям и назначениям помещений дворца — точно, зануда. После возвращения беседы в нужное русло, Антоний сказал, что мне неслыханно повезло, потому что накануне вечером его не пустили с дровами в кабинет из-за проходящего там военного совета. Когда же он решил подождать, и вовсе выгнали из крыла взашей. Действительно — повезло, а то бы до самого утра пришлось ждать, пока прогорят угли и остынет топка. Перед тем, как нырнуть в жерло камина, наказал истопнику, если не вернусь до утра, то чтоб нарисовал мелом или выложил дровами крест на кровле. На недоуменное:

— Да кто же его заметит?! Я показал пальцем вверх.

— Кому надо — заметят! Главное, сделай…

Подъем по скобам на десяток метров, короткая перебежка, аналогичный спуск, только максимально осторожный, и вот я затаился в камине кабинета императора, весь превратившись в слух. Звуки, услышанные мной, показались мне более чем странными. Будто сантехник-иностранец пытается скрутить протекающий кран, но у него это плохо получается, и он вполголоса материт на своем языке мастера, который его поставил. Осторожный взгляд проясняет картину — здоровенный детина в доспехе гвардейца, с кучей косичек в бороде, отламывает от бюро золотые ручки. Промахнуться дымоходом я точно не мог — значит, Роман покинул свое лежбище. Неслышно подхожу, и бью по затылку мародера. Кабан, отрубаясь, заваливается вбок, опрокидывая со страшным шумом бюро. Матерясь про себя, ныряю в зево камина, достаю арбалет. Из приоткрытой двери спальни слышится полушепотом эмоциональная матерная речь, и появляется не менее колоритная фигура подельника. Не дойдя пару метров до лежащего тела, быстро вглядывается в портьеры, и достает меч. Бряцать оружием среди ночи мне не с руки, поэтому навожу арбалет и спускаю тетиву. Болт по самый хвостовик входит в ухо мародеру, и тело с грохотом валится на пол. Вот чего, спрашивается, ковров не стелят — экономят, что ли? Перезаряжаю оружие, жду — вроде все тихо. Покидаю убежище, вяжу бессознательную тушу, поливаю рожу парня из его же фляги — вроде вода. Лицо гвардейца оживает, он делает попытку втянуть побольше воздуха, и закашливается от попавшей в дыхалку воды. Взгляд приобретает осмысленность, он быстро оглядывается. Труп товарища не вызывает особых эмоций, по рассыпанному золотишку взгляд скользит гораздо дольше. Во время осмотра помещения его лицо слегка багровеет, наверняка проверяет на прочность путы — ну-ну. И наконец, глядя на меня, ухмыляется.

139