Фаворит богини - Страница 127

127

Перед ужином девушки упросили наставницу провести экскурсию по монастырю, где им якобы предстоит провести всю жизнь. Начали знакомство с дворовых построек — внутрь не заходили — наставница коротко знакомила с функционалом строения, и следовали дальше. Проходя неподалеку от флигеля, где квартировала гостья, Марго отвлекла вопросом Марию, а Инга метнула стрелку с запиской в окно второго этажа. Внешний вид окна и его расположение «сироты» выяснили еще во время ознакомительной беседы с наставницей. Дротик по самый хвостовик вошел в полупрозрачную ткань закрывающую проем высокого, но узкого как бойница окна, дополнительно заборного в шипастую решетку.

Трапезная оказалась красивым, чистым просторным помещением. На стенах мозаики на божественные темы. Монахини и послушницы трапезничают за большими столами, во главе которых иеромонахини. Пища обильная, но почти безвкусная — как пояснила наставница, еда источник не удовольствия, а пополнения сил. После ужина последовала вечерняя месса. Сначала читали канонические молитвы. Фройляйн, как шпионка, заточенная под христианские страны — знала их на зубок, Марго — лишь с пятого на десятое, и просто открывала рот. Закончив с молитвами, перешли к акафистам (хвалебно-благодарственное пение, посвящённое Господу Богу, Богородице, итд.). Марго, уловив, когда шли повторения, тоже старательно подвывала.

Как стало известно из рассказа Марии, охрана пленницы велась круглосуточно. Ночью смена караула проходила где-то через четыре часа после общего отбоя. Великанша сменяла Анфису, а уже с общим подъемом вставала их командирша Каллиопа, и после завтрака занимала свой пост. Что ни маловажно — Каллиопа и Анфиса предпочитали нетрадиционную любовь, и первые послушницы, назначенные приносить пищу и содержать в чистоте крыло, занятое гостьей, были подвергнуты насилью. Галина, не поднимая шума, поменяла их на монахинь весьма преклонного возраста. Командирша попробовала надавить горлом, но после приватной беседы с аббатисой ушла обескураженная, и бледная, как мел. Примерно рассчитав время смены караула, рыжие расположились под лестницей, ведущей на второй этаж, в бывшие апартаменты настоятельницы. Как только послышался негромкий разговор между принимающей и сдающей смену, девушки поспешили наверх. Их появление было встречено лишь недоуменными лицами. Ничего похожего на подозрительность или агрессию во взглядах не было. Еще бы — перед бой-бабами предстали две босоногие, в одних ночнушках, испуганные и заплаканные девочки.

— Вам чего здесь надо? — видимо Анфиса хотела строго сдвинуть брови, но удивленная мина не позволила это сделать, — Что случилось?!

— Я не знаю, у кого спросить совета, но это очень важно-о-о! — на последнем слове у Инги брызнули из глаз слезы, но тут же растерев сопли по щекам, она продолжила. — Если я обращусь к сестрам, то нас с Маргаритой сразу выкинут из монастыря. Наставница сказала что вы — пилигримы (чужаки, паломники), а значит, не обязаны докладывать все аббатисе, а совет дать можете.

— Ну говори уже дитя, что случилось? — сейчас брови Анфисы сошлись у переносицы, — Чего время зря тянешь.

— Вчера, пока мы ждали когда откроется монастырская калитка, один из нищих — здоровенный такой, достал из штанов и показал нам ну… то, что у него там…. А ночью я проснулась из-за того, что сестра плачет. Оказалось, что она все думает об этом, и не может уснуть. Я стала ее успокаивать, и она даже заснула. А я почему-то стала думать об этом, и заснуть уже никак не могла. Сама тоже разревелась, проснулась сестра, и реветь стали вместе. А завтра перед обедней на исповеди придется все рассказать, и тогда нас точно выгонят. — и тут сестры захлюпали вдвоем.

— Покажешь мне утром этого нищего! — басом прорычала великанша, — Я ему голову оторву — и все дела. А о покойниках плохо говорить грешно, так что на исповеди можете об этом не вспоминать.

На высказывание великанши Анфиса только поморщилась, сразу же отволокла ее в сторону и что-то там стала шептать ей в ухо. Вернулась к «сиротам» Анфиса в приподнятом настроении, и сразу обнадежила:

— Моя подруга погорячилась — убийство в святом месте недопустимо, да и не ведал он, что творил. Плетей, конечно, ему не избежать, но главное — наша старшая… подруга знает, как вам помочь…

С этими словами скрылась за одной из дверей. Появилась она спустя пять минут, в сопровождении Каллиопы. Та была растрепана и явно раздражена — внимательно оглядев нежданную добычу, хмурое выражение лица сменилось на осторожно-предвкушающие.

— Действительно, персики в меду… — обратилась командирша к Анфисе, и тут же повернулась к Марго, — Ну что, пошли со мной, деточка — расскажешь о своей беде! Тетка Каллиопа не раз помогала заблудшим овечкам — твоему горю, помочь будет не просто, но думаю — справлюсь.

— А можно я первая? — подала голос Инга, — Я все же старшая сестра.

— Ну, ты в своем праве. — было видно, что командирша огромным усилием воли подавила улыбку, — Действительно лучше начать с тебя. — и тут же зыркнув на своих товарок, — А вы смотрите тут!

Вышла фройляйн из кельи где-то минут через пятнадцать. Еще более растрепанная, чем раньше, и весь ее вид говорил — что это было?

Марго без труда распознала игру подруги. Бой-бабы же восприняли ее внешний вид как должное.

— Иди Маргарита… — Инга как-то отстранено, жестом показала, куда надо идти, — Я тебя подожду.

Келья Каллиопы встретила Марго вонью — сама командирша голышом дрыхла на кровати. Преодолев рвотный рефлекс, рыжая прикрыла нос своей гривой, и приготовилась ждать. Через некоторое время, дверь открылась, и жрица прихватив лампу, молча мотнув головой, пригласила рыжую на выход.

127