Фаворит богини - Страница 108

108

Панику в глазах сменил полный безнадеги взгляд, и то, что рыжая, помахав рукой синеглазке сказала, что ее зовут Марго, не особо ту порадовало.

— Я все поняла. Верни мою память! Пожалуйста.

— Да пожалуйста. — плавное движение вдоль шеи вверх до темечка (просто захотелось коснуться ее волос), рассыпавший шоколадно-каштановую гриву волос по сторонам, и щелчок пальцами, возвращает пострадавшей память в полном объеме.

Просветлевший взгляд брюнетки свидетельствует о том, что та вспомнила все, и это ее радует безмерно. Дед опять предлагает тост, и снова до дна… Полуденное тепло, продержавшись до вечера, затем резко сменилось прохладой и ветром, моим собутыльникам на это наплевать, как и девочкам, получающим новую порцию столичных сплетен от Делики, я же решил по-английски удалиться. Заснуть не получалось, уж больно сложную картину обрисовали мне Фарах с рыжей. Согласно их описания, на кафедре Софийского собора клириков и прочих церковников были сотни. И неискушенному человеку разобрать, кто из них обладает достаточным саном, не так-то просто. По одежке и возрасту — точно не разобрать. Те же хоровые разных возрастов и одеты так, что провинциальный аббат позавидует. Чтец может быть совсем молодым, а переворачивают страницы писания и держат свечи достойные мужи в возрасте, и даже старцы. Есть и такие, которых андоррец, не задумываясь, поставил бы в первую шеренгу против конной лавы, и те, что с добрыми лицами непрерывно шарят взглядом по прихожанам. Единственный положительный момент состоял в том, что был замечен некий еще крепкий старичок, повинуясь жесту и слову которого, все остальные без разговоров моментально срываюсь с места. И что самое главное — по окончанию мессы старичок приглашал всех желающих прихожан в пристрой, служивший скевофилакием (ризницей), где за дополнительное пожертвование храму каждый мог прикоснутся к святыням. Очередь, к слову, выстроилась нешуточная. Мои компаньоны, выяснив, что на человека тратится от трех до пяти минут, решили больше не светиться, и покинули собор. Это уже кое-что, но тоже не конкретика. Касим за неполный день не успел выявить хоть каких-то лидеров среди попрошаек, но сумел определить тех, кто чувствует себя на паперти как рыба в воде, а это уже неплохо. Короче — первый день пребывания в «логове врага», Дед расценил как удовлетворительный. А с учетом вербовки Делики — и вовсе… Мои мысли были прерваны женскими голосами.

— Я все помню! Я помню, как меня зовут! Давайте, будите вашего колдуна, я сама ему все скажу…

— Сейчас разбудим. Только ты не шуми. А пока мы будем будить, полежишь немножко.

— Я не полезу под койку! Я все помню!

— Что ты, Делика, ты полежишь пока на верхнем ярусе….

Как и ожидалось, Дед накачал алкоголем индуску по самые брови. Рыжие, похоже, только слегка подшофе. Шуршание одежды и два теплых тела аккуратно укладываются по обе стороны от меня. Сверху снова раздается.

— Я помню.

А затем мерное дыхание.

Я приближаю две изумительных головки, устроившихся на моих плечах, к своим губам, и шепчу в прекрасные ушки

Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явились вы,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
В томленьях грусти безнадежной
В тревогах шумной суеты,
Звучал мне долго голос нежный
И снились милые черты….

Мои пальчики прошлись по всем окружностям, ответ не замедлил себя ждать. Вздрагивающие тела девушек опутали меня своими конечностями, а влажные губы стали покрывать лицо поцелуями….

Проснулся я от перебранки — спорили рыжие.

— Марго, блин! Почему ваза полная? Сегодня твоя очередь выносить! Я что, блин, должна на виду всего причала… — Договорить ей Марго не дала.

— Инга, имей совесть! Я только вчера все Санины подштанники перестирала, кроме того, тебе надо — ты и выноси!

— Сейчас, наверно, кто-то пойдет драить палубу, там и будете хохмить. — еще не продрав глаза, пробурчал я, — Раз некуда энергию девать.

Тут с двух сторон на кровати произошло какое-то странное движение, от чего я даже вздрогнул и моментально проснулся полностью. Справа и слева от меня, растрепанные рыжие, привстав на локте, округлив глаза, смотрели друг на друга. Первой откинулась на подушки и засмеялась фройляйн.

— Делика, блин! Ну ты и кремень! Когда Дед первый раз испытал на нас с Марго свои тосты, то на следующий день мы просто умирали. А ты вчера, как говорит Саня — просто в дрова — ни петь, ни свистеть.

Тут я вспомнил — Инга ведь говорила мне, что у индуски дар пересмешника. Но как похоже-то — просто один в один.

— Я тоже, подруга, умираю, но перед смертью очень хочу свернуть птицу шею, а пока кто-нибудь — дайте мне воды.

С глубоким вздохом Инга покинула постель, и не наполняя кубок, передала подруге кувшин целиком.

— Это случайно не та самая ваза, которая из-под кровати? — капризным голосом осведомилась Делика.

— Да, да! Та самая! Пей давай, а то и этого не будет! — безапелляционно ответила, теряя терпение, фройляйн.

Купаться в бухте, куда сливаются все нечистоты города — все равно, что в канализации, поэтому перед завтраком просто облился холодной водой и растерся полотенцем. День предстоял непростой. Касиму необходимо было втереться в доверие к тем нищим, которые доминировали над остальными, и попытаться войти в их компанию, а в идеале узнать, где они проводят ночь. Делике с андоррцем найти и снять дом, или полдома, с отдельным входом вблизи собора. Инге надо было отработать бывшие связи на центральном рынке, а мне предстояло изображать из себя провинциального набожного недоросля в соборе. Изображать из себя никого не пришлось. Грановитая палата, Успенский собор, Эрмитаж — который сравнивают с Версалем, где я на экскурсиях ходил, открыв рот, показались мне какими-то несерьезными, мелкими, украшенными дешево и наспех. Кто не был в Софийском соборе, поясню — представьте себе помещение, внутри которого можно запросто разместить целый комплекс построек. И не каких нибудь домиков, а полноценных шестнадцати, девяти и пятиэтажных домов, ну, как бы целый жилой комплекс под крышей. Внутренние конструкции состояли из куполов, арок, эркеров, колонн, галерей, анфилад, балконов, всевозможных портиков, и еще десятков архитектурных изысков. Все это разнообразие архитектурных форм было щедро украшено. Белый, палевый, золотистый мрамор, слоновья кость (бедные слоники, точнее, тысячи слоников) делали конструкции воздушными, почти невесомыми, искусная резьба и тонкая позолота придавали им глубину и утонченность. Мозаики на библейские и божественные темы, выложенные на золотом фоне, украшали стены и своды. Каждый архитектурный фрагмент окружала искусная лепнина покрытая позолотой. Из всего этого благолепия, мой взгляд остановился на мозаике, которая находилась в апсиде — полукуполе, на высоте примерно двадцати метров, изображающей Богоматерь с младенцем. Я подошел поближе и застыл надолго, в каком-то оцепенении разглядывая шедевр.

108